Кровавый отпуск - Страница 29

— Здравствуй, — хором пропели бабульки.

— Здорово, — пробасил сокращенный в объеме мужик, и я спиной ощутила на себе его влажный взгляд.

«И как же скоро меня здесь вычислят? — размышляла я, дожидаясь, когда почтальонша оторвется от конвертиков и открыток и обратит на меня начальственный взор. — В своих бурых спортивных штанах, в белых кроссовках и с ростом 170 я здесь, как прыщ на носу президента. Не захочешь, да обратишь внимание. А дальше… Черт его знает! Скорее всего, придется пугать обывателей пистолетом, пока не дозвонюсь до диспетчера».

Автоматической связью здесь даже не пахло. Мне пришлось заполнить бланк заказа, занести в него номер секретного телефона, количество минут разговора и свои анкетные данные. Особо не утруждаясь, я обозвала себя Смирновой Эсфирь Самуиловной, и, прочитав это, почтальонша оглушительно хрюкнула.

— В течение получаса заказ, — пропела она, и я скромненько притулилась в уголке поближе к аптеке.

Никто пока не обратил на меня никакого внимания. Бабульки шушукались между собой, мужик в белой рубашке продолжал бороться со своим животом, а стриженая красавица звонко пела в телефонную трубку:

— Настя! Настя! Прими Ленинград!.. Срочную!.. Кто подойдет!.. Срочную, я сказала!.. Ленингра-а-ад!!!

— А кто у вас в Ленинграде? — Мужичок оперативно переместился по стеночке и, состроив на роже любезнейшую улыбочку, начал подкатывать ко мне яйца. — Знаете, у меня там сестра. А у вас? Любимый, наверное?

— Я там сама, — прошипела я. — Живу я там. — Уж чего мне сейчас не хватало, так это дряхлеющих местных плейбоев!

Очень хотелось рявкнуть: «Пошел в жопу, мудак!», но нельзя привлекать внимания. Пока что меня каким-то чудом еще не отождествили с ориентировкой на входной двери, но в любой момент, если приглядятся внимательнее… если хоть ненадолго включат воображение… И придется мне с «пээмом» наперевес сторожить выход, чтобы отсюда никто не выскочил, пока не дозвонюсь до Петербурга. Как же это будет неудобно!

И как же плохо то, что засвечу сегодня номер диспетчера. Правда, никто владельца телефона не вычислит. Даже спецслужбы не только не смогут этого сделать, им просто не позволят совать туда нос. Но Организации придется менять диспетчеру номер. Хотя это обычное дело. За последний год его меняли уже три раза.

— А сюда вы приехали в отпуск? — продолжал разоряться мужик. — Пра-а-авильно. Я вот тоже… Позвольте представиться, — он протянул мне руку. — Игорь.

Я кивнула и отвернулась, не заметив руки. Но проклятого прилипалу это ничуть не смутило. В непростом деле съема он привык перешагивать через трудности и не замечать надутые губки капризных девиц. На маленькие обломы он просто не обращал внимания и почти всегда побеждал.

— А я тоже в отпуске. Ну и по делам в том числе. Из Липецка я. Коммерсант. Деловой, так сказать, — он хихикнул, — человек. Пивной ресторан у меня. Крутой…

— Мужик, отвали! — чуть слышно сквозь зубы процедила я.

— Девушка, нельзя же так. — Этому уроду все было по барабану. — Я и у вас скоро барчик открою. Пивной, так сказать. Вы любите пиво?

— Люблю. Отвяжись!

— Вот и отлично. Я предлагаю…

Я развернулась и отошла от него в сторонку. Но этот липецкий горе-барыга своего все же добился. Бабки охотно оставили на потом деревенские сплетни и дружно уставились на меня. Одна даже нацепила на нос окуляры. Сейчас меня должны проявить!

Та из старух, что была в очках, пошлепала губами и что-то шепнула своей соседке. Соседка округлила глаза.

— Ха! Типа крутая. — Мужик покраснел, но гонора не утратил и, переместившись к почтовой стойке, теперь пел свои песенки стриженой почтальонше, но так, чтобы слышала я. — Что с Питера, что с Москвы все пальцатые, блин. Напялят красы гонконгские и типа крутые…

«Мимо, придурок, — подумала я. — Дерьма не ношу. На мне реальный „Эктив“ из бутика».

— …А бабок нормальных и в руках не держали… Я тут со своими бандитами, — продолжал декламировать мужичок, — одного черножопого разводил. Залез на мою территорию, типа крутой…

Бабулька в очках поманила меня темным корявым пальцем. Я сделала вид, что ничего не заметила.

— …на счетчик его. А он, идиот, без башни совсем, к милътонам, короче. А мильтоны-то все у меня на довольствии…

— А ты, доча, чейная будешь? — открыла щербатую пасть другая старуха.

Дальше строить из себя слепоглухонемую было нельзя. Бабки бы так просто от меня не отвяли. И подняли бы гам. Оставалось пытаться потянуть время.

— Как это чейная? — прикинулась дурочкой я.

— К кому приехала?

Любопытные твари! Слушали бы лучше липецкого героя. Вон как занимательно треплет своим помелом. Прям как со сцены!

— …а на разборки пушку беру с собой…

— Я к Смирновым.

Неужели в округе нет ни одних Смирновых?!!

— Это к которым Смирновым?

— В Бедовицах.

— В Бедовицах? — Бабки переглянулись.

Та, что в очках — наверное, самая главная — пожевала губами и промямлила:

— Не к Марии ль?

— Ага, — кивнула я и сразу поняла, что попалась.

Старая перечница ловко развела меня на базаре. Расставила самую классическую ловушку, а я, ворона, тут же влезла в нее по самое некуда. Нет в Бедовицах никаких Смирновых Марий. Вообще нет никаких Смирновых. Молодец, бабушка!

— …подъезжаем к кабаку на трех «мерседесах», вылезаем такие. Швейцар весь, конечно…

Бабки замерли, как три статуи. Как идеально обученные натурщицы — с них сейчас можно было ваять. Только глазки испуганно метались из стороны в сторону. Да у той, что в очках, мелко дрожали губы.